Статья Dental Magazine о производителе боров МонАлиТ, заводе "РУС-АТЛАНТ"
«РУС-АТЛАНТ»: ИСТОРИЯ АЛМАЗА РОССИЙСКОГО ПРОИЗВОДСТВА. ИЗ СТАНЦИИ «МИР» — К СТОМАТОЛОГИЧЕСКИМ БОРАМ
Наталья Ткачева: Сергей Иванович, расскажите, пожалуйста, с чего началась история фирмы «Рус-Атлант» и как появилось направление «стоматологические боры». Вы ведь в основном специализируетесь на производстве инструментов для авиакосмической и оборонной промышленности?
Сергей Сухонос: Оглядываясь на пройденный путь, я понимаю, что в истории нашей фирмы, как в зеркале, отразилась история развития технического обеспечения стоматологической помощи с конца советского периода до наших дней. Все началось в 1988 г., когда я, полчаса напрасно просидев в кресле врача, понял, что на кафедре стоматологии Волгоградского мединститута случилось «небольшое» ЧП: пропал нужный врачу алмазный бор, без которого невозможно было продолжить препарирование моего зуба. Вчера он был отдан другому врачу, тот отдал третьему — и на этом его следы затерялись. Стоматологи бегали по этажам, что-то друг у друга спрашивали, а мне сидеть в кресле уже просто надоело!
Я стал рассматривать лоток с инструментами. С него и началась вся история фирмы! То, что я там увидел, сначала привело меня в шок. Потом — в состояние возмущения. Мне захотелось непременно помочь бедным стоматологам и их пациентам. Все вращающиеся инструменты, которые лежали в лотке, с точки зрения инструментальщика — а я инженер-механик и специалист в области алмазного инструмента, — не годились даже для работы с обычными материалами, а уж тем более — с зубами пациента. На мой профессиональный взгляд, все, что лежало в лотке кандидата медицинских наук, годилось только для того, чтобы выбросить в мусорную корзину.
— И вы этим работаете по зубам?! — спросил я своего врача.
— А у нас ничего другого и нет, — парировал доктор.
В СССР десятилетиями стоматологи препарировали зубы с помощью стальных боров. Когда я спросил одного стоматолога, как же они умудряются стальными борами вскрывать более твердую эмаль зуба, он ответил: «Прижимаешь вращающийся бор к эмали, она от трения постепенно нагревается и начинает выламываться кусочками, а дальше уже идет мягкий дентин». Такое выламывание эмали стальными борами оставляло вокруг полости под пломбу множество трещин и дефектов, которые в дальнейшем становились очагами повторного кариеса. При таком лечении пломбы держались недолго. Вот откуда пошел синдром «советского стоматолога». Вот почему до сих пор взрослые люди боятся похода к доктору и до последнего терпят зубную боль…
Кабинет, в котором я тогда сидел, своими окнами выходил в небольшой сад. С одной стороны от него была детская стоматологическая поликлиника. Вопли бедных детишек, летом доносившиеся оттуда через открытые окна, я до сих пор вспоминаю с дрожью! А когда мне показали инструменты, которыми работали детские стоматологи, я понял: лозунг «Все лучшее — детям» в стоматологии изменен на обратный. Потому что боры были практически «лысыми»…
Н. Т.: Это ужасно.
С. С.: Совершенно верно. Но, мало того, даже этих «слабых» стальных боров в СССР выпускалось недостаточно, тех боров, которые изготавливались, по моим расчетам, хватило бы только на препарирование 1/3 секунды одного зуба в год. И нужно быть волшебником, чтобы за эти миллисекунды провести обработку! Естественно, на практике качественную помощь получало лишь мизерное количество пациентов. Знали ли о таком бедственном положении стоматологов в Минздраве СССР? Безусловно, знали — и неоднократно выходили с предложением в Совет министров о создании в Казани производства твердосплавных боров, о расширении в 3 раза производства стальных. Но нам все отклоняли, потому что требовались закупки швейцарских станков, а это сотни миллионов долларов.
Н. Т.: И что вы сделали, узнав о таком дефиците?
С. С.: Я решил, что для меня как для специалиста-инструментальщика освоить производство алмазных боров — вопрос профессиональной чести. К тому времени как раз был принят Закон о кооперации. Руки для инициативы были «развязаны», и мы начали подготовку к производству. В первую очередь надо было выбрать способ изготовления. И здесь мне повезло: я познакомился с А. Утиным, технологом оборонного завода Электронно-вычислительной техники (ЭВТ) в городе Волжском, который владел новой технологией — покрытием стального инструмента тонким слоем ультрадисперсного алмаза (УДА).
Взяв несколько стальных боров у стоматологов, мы их покрыли тонким слоем алмаза примерно в 3 микрона и вернули в стоматологическую поликлинику Волжского. И через несколько дней порадовались их ошеломленным лицам: стойкость стальных боров выросла в несколько раз, они работали как полноценные твердосплавные боры! Тогда мы заключили договор с этой поликлиникой и покрыли все их стальные боры тонким слоем алмаза.
Технический и финансовый успех воодушевил нас, и мы решили открыть собственное производство. Создали кооператив «Синтез», договорились с поликлиникой об аренде полуподвала, закупили гальваническое оборудование, подвели электричество, сделали вытяжку и через несколько месяцев начали поточное производство покрытых алмазом стальных боров. Через полгода мы получили рекордный результат — наши боры легко резали стекло и работали при этом в 10 раз дольше обычных. Такого стоматологи еще не видели!
С 1989 г. параллельно выпуску стальных боров с УДА-покрытием кооператив «Синтез» в Волжском открыл производство гальванических алмазных боров объемом более 1 млн штук в год. Это было вдвое больше, чем выпускали все государственные заводы. И качество продукции за счет некоторых технологических нововведений было выше.
Н. Т.: Что вы можете сказать о состоянии снабжения алмазными борами в то время?
С. С.: Об этом может рассказать очень интересный случай. В 1990 году мы с женой поехали отдыхать в Сочи, и я прихватил с собой два пакетика по 500 боров. В санатории у жены разболелся зуб, мы пошли к стоматологу. Помня о своей истории в Волгограде, я сразу предложил врачу для лечения наши боры. Она долго не могла поверить, что мы делаем их сами. А когда мы ушли, как потом выяснилось, стала звонить в региональное отделение «Медтехники». На следующий день в номере раздался звонок. Начальник «Медтехники» сочинского курорта В. Данов очень хотел встретиться с нами по поводу наших боров. Мы пригласили его — и через несколько часов он приехал вместе с директором сочинского магазина. Сначала он расспросил нас о производстве, а потом очень осторожно поинтересовался, а не могли бы мы продать ему некоторое количество наших боров? Тут я сообразил, что такое количество боров почему-то вызывает у него состояние шока. И я задал простой вопрос:
— А сколько алмазных боров получает курорт от государства?
— В этом году нам пока поставили 38 боров, — ответил он.
— На весь курорт? — удивился я.
— На весь!
Я взял у него номер факса, позвонил бухгалтеру, та выставила счет, магазин в Сочи его оплатил — и 1000 боров были переданы сочинскому магазину «Медтехника».
С 1990 г. мы начали получать множество заказов на алмазный инструмент. Рамки кооператива «Синтез» уже становились нам тесны: требовалось создание серьезного цеха, решение вопросов с очистными сооружениями, снабжением и так далее. Поэтому мы вышли на руководство завода ЭВТ и создали с ними большое совместное производство «СОИ-Антиспид».
Параллельно нашу технологию мы внедрили и в промышленном кооперативе «Кондиционер». Таким образом, в начале 90-х гг. в Волжском на базе нашей технологии работало уже 3 производства алмазных боров: «Синтез», «СОИ-Антиспид» и «Кондиционер». Общий объем выпуска исчислялся миллионами боров, но рынок был ненасытным, мы расширяли производство постоянно.
Н. Т.: Какой был самый лучший период деятельности фирмы?
С. С.: Период с 1990 по 1992 год был уникальным. Все достигнутые результаты были оценены по достоинству финансовыми структурами, которые увидели в деятельности фирмы коммерческие перспективы. Было открыто финансирование большой программы по созданию массового производства одноразовых боров. И одновременно начато финансирование еще 10 инновационных проектов. Но потом случился резкий перелом… 1992 год стал сложным для всей страны и для фирмы тоже — все финансовые средства были обесценены инфляцией. 10 новых инновационных проектов в этих условиях пришлось свернуть с большими потерями. В моем активе остались лишь долевое участие в трех гальванических производствах и закупленное оборудование для производства нового алмазного инструмента «МонАлиТ». Первое не имело будущего, у второго еще не было даже настоящего. И вся последующая деятельность фирмы была процессом спасения уникальной технологии «МонАлиТ» и ее постепенного развития.
Н. Т.: Сергей Иванович, расскажите, пожалуйста, о «лихих 90-х» в стоматологии: как страна отреагировала на зарубежные товары?
С. С.: С 90-х гг. начался совершенно иной период в стоматологии. На российский рынок пришли ведущие импортные производители, и состояние дефицита постепенно стало уходить в прошлое.
Если раньше стоматологи буквально стояли в очередь за нашей продукцией и мы чувствовали себя чуть ли не благодетелями, то теперь, оценив качество импортных изделий, многие стоматологи закрыли перед отечественным производителем двери. Правда, оставался еще бюджетный сектор, но там из-за инфляции постоянно не хватало денег.
Стоматологический рынок быстро разделился на два полярных сектора. В одном, элитном, предпочитали покупать дорогие импортные изделия. В другом, «народном», снабженцы искали самые дешевые товары.
Большинство российских производителей, прекрасно понимая, насколько трудно конкурировать с западными товарами в отношении качества, выбрали для себя путь простого копирования импортных образцов со снижением цен до возможного минимума.
Имея в активе в Волгоградской области три производства гальванических боров, можно было бы тоже пойти по этому же пути и продолжать выпуск относительно неплохих алмазных боров по низким ценам. Но мне уже тогда стало ясно, что большого будущего у такого варианта развития практически нет.
Во-первых, потому что на рынке появилось огромное количество почти даром продаваемых боров от конверсионных предприятий, которые, стремясь завоевать рынок, демпинговали, опираясь на свою заводскую базу. Во-вторых, затраты на производство по СНГ были не везде одинаковыми.
Кроме того, за годы выполнения диссертационной работы у меня накопилось достаточно информации о новейших разработках в этой области. Поэтому, не сворачивая на первых порах производство гальванического инструмента, мы создали в городе Конакове (Тверская область) новое производство инструмента «МонАлиТ» на базе нового коллектива — VDI Ltd.
Выбор был сделан с ориентацией на уникальную технологию, которая была разработана в последний советский период для обработки сверхпрочной керамики, броневых стекол, иллюминаторов космических кораблей и прочих самых твердых новейших материалов.
Н. Т.: В чем же суть этой инновационной технологии?
С. С.: Суть в том, что в инструменте алмаз располагался не по поверхности, как в гальваническом инструменте, а по всему объему. И не просто кое-где, как в спеченном инструменте типа Sinter, а заполнял этот объем предельно плотно — настолько, что уже невозможно было бы вставить ни одного дополнительного алмазного зерна.
Так сложилось, что экспериментальные образцы этого инструмента были изготовлены как раз к тому времени, когда вся оборонная индустрия стала стремительно разрушаться. И эта технология оказалась невостребованной. Ее ожидала участь многих других уникальных оборонных технологий, выброшенных на свалку.
Н. Т.: Почему же стоматологи СССР не работали спеченным инструментом?
С. С.: С одной стороны, у них и обычного алмазного инструмента не хватало, а уж такого экзотического тем более не могло быть в советское время.
С другой стороны, западные фирмы даже не завозили в СССР (и потом в Россию) этот тип инструмента. Цена на него колебалась от 20 до 40 долларов за одну головку — такие цены для российских стоматологов были явно нереальными.
Почему же спеченные головки стоили в среднем в 10 раз дороже, чем их гальванические аналоги? Неужели западные стоматологи покупали их, не считая денег?
Нет, как раз деньги они считали. Алмаза в таких головках было в десятки раз больше: по мере износа режущие свойства не ухудшались, и служили они так долго, что вполне окупали изначальную цену. Поэтому в Европе спеченный инструмент хотя и считался элитным, но использовался техниками в лабораториях повсеместно. Выпускали его всего несколько фирм в Германии, Бельгии и Швейцарии.
Н. Т.: Как у вас обстояли в то время дела с европейскими рынками?
С. С.: С 1995 г. наш инструмент стала закупать одна европейская фирма, которая продавала его по всему миру как собственный вплоть до 2000 г.
Однако успех на западном рынке сопровождался большими трудностями при сбыте инструмента на рынке отечественном. У всех сложилось представление, что все хорошее — импортное, поэтому оно может быть дорогим, а все отечественное — более низкого качества, поэтому должно быть дешевым.
Наши головки «МонАлиТ», которые превосходили импортные спеченные аналоги по содержанию алмаза в 3 (!) раза, стоматологи хотели покупать по цене дешевой отечественной гальваники. Если импортный бор стоил от 1 до 5 долларов, то спеченный импортный инструмент — в 10 раз дороже.
Но наш инструмент был втрое лучше и, по справедливости, должен был стоить в 20 раз дороже импортных гальванических инструментов (он так и стоит сегодня в Германии — от 20 до 70 евро!). Тем не менее, увы, отечественные стоматологи готовы были покупать его на первых порах не дороже 1 доллара.
Когда же мы объясняли стоматологам, что представляет собой наш инструмент, они сочувственно отвечали: вы опередили время — нужно было дождаться выхода на отечественный рынок импортного спеченного инструмента, а уже на его фоне, чуть снизив цену, продавать свой инструмент. Теоретически они были правы.
Н. Т.: Но что было делать с производством? Законсервировать его на 10 лет?
С. С.: Это было равносильно его разрушению и забвению технологии. И нам ничего не осталось, кроме как, опираясь на другие направления работы фирмы, постепенно осваивать отечественный рынок. При этом первые три года мы вообще продавали наш инструмент ниже себестоимости. Только для того, чтобы о нем узнали.
Кстати, те первые образцы до сих пор используются во многих лабораториях. Оказалось, что при работе по керамике большие головки служат более 10 лет!
Выпускаемый «МонАлиТ» инструмент не только имеет в основе уникальные ноу-хау — мы добились надежного качества мирового уровня во всех его параметрах.
Когда стоматологи спрашивают, насколько надежны наши инструменты, точно ли сделан хвостовик, мы отвечаем вопросом на вопрос: «А насколько надежной была космическая станция «Мир»? Была ли она хуже американских космических аппаратов?» И смысл ответа в том, что производственный участок фирмы «Рус-Атлант» расположен в Конакове, где в советские времена работал завод «Микроприбор». Именно на этом заводе делали бортовые системы для станции «Мир» и других космических аппаратов.
В начале 90-х завод остался практически без заказов, специалисты увольнялись. Сейчас многие из них работают в «Рус-Атлант». Теми же руками, которыми делались бортовые системы космических станций, сегодня производятся алмазные инструменты «МонАлиТ». Весь наш коллектив с такими же энтузиазмом и ответственностью, с какими раньше собирал космическую технику, делает лучшие в мире алмазные инструменты!
Н. Т.: Каков основной принцип фирмы «Рус-Атлант»?
С. С. Никогда не стоять на месте и вести постоянный поиск новых направлений в использовании уникальной и во многом универсальной технологии «МонАлиТ». Мы считаем, что самое главное, несмотря на всю мощь западной индустрии и ее богатый опыт, брать на вооружение новые идеи российских ученых и технологов. Наши производители могут не только конкурировать с импортными изделиями, но и во многом их превосходить! Главное — опираться на передовые технологии. И более чем 26-летний опыт деятельности нашей фирмы это полностью подтверждает.
|
Подготовила Наталья Ткачева основатель онлайн-сервиса «Боры.ру», совладелец компании «Экрадент», общественный деятель, посол мира по возрождению российских технологий, блогер Сегодня в качестве примера технологии российского производства представляем легендарное предприятие «Рус-Атлант». История этой фирмы — поэтапное восхождение от первых стальных боров, покрытых ультрадисперсным алмазом, до уникальных спеченных инструментов «МонАлиТ», которые сейчас по своим свойствам в 2—4 раза превосходят лучшие импортные аналоги. Об этом и многом другом мы поговорили с Сергеем Ивановичем Сухоносом, автором технологии и основателем фирмы «Рус-Атлант», директором института масштабной гармонии Академии тринитаризма. |
Наталья Ткачева: Сергей Иванович, расскажите, пожалуйста, с чего началась история фирмы «Рус-Атлант» и как появилось направление «стоматологические боры». Вы ведь в основном специализируетесь на производстве инструментов для авиакосмической и оборонной промышленности?
Сергей Сухонос: Оглядываясь на пройденный путь, я понимаю, что в истории нашей фирмы, как в зеркале, отразилась история развития технического обеспечения стоматологической помощи с конца советского периода до наших дней. Все началось в 1988 г., когда я, полчаса напрасно просидев в кресле врача, понял, что на кафедре стоматологии Волгоградского мединститута случилось «небольшое» ЧП: пропал нужный врачу алмазный бор, без которого невозможно было продолжить препарирование моего зуба. Вчера он был отдан другому врачу, тот отдал третьему — и на этом его следы затерялись. Стоматологи бегали по этажам, что-то друг у друга спрашивали, а мне сидеть в кресле уже просто надоело!
Я стал рассматривать лоток с инструментами. С него и началась вся история фирмы! То, что я там увидел, сначала привело меня в шок. Потом — в состояние возмущения. Мне захотелось непременно помочь бедным стоматологам и их пациентам. Все вращающиеся инструменты, которые лежали в лотке, с точки зрения инструментальщика — а я инженер-механик и специалист в области алмазного инструмента, — не годились даже для работы с обычными материалами, а уж тем более — с зубами пациента. На мой профессиональный взгляд, все, что лежало в лотке кандидата медицинских наук, годилось только для того, чтобы выбросить в мусорную корзину.
— И вы этим работаете по зубам?! — спросил я своего врача.
— А у нас ничего другого и нет, — парировал доктор.
В СССР десятилетиями стоматологи препарировали зубы с помощью стальных боров. Когда я спросил одного стоматолога, как же они умудряются стальными борами вскрывать более твердую эмаль зуба, он ответил: «Прижимаешь вращающийся бор к эмали, она от трения постепенно нагревается и начинает выламываться кусочками, а дальше уже идет мягкий дентин». Такое выламывание эмали стальными борами оставляло вокруг полости под пломбу множество трещин и дефектов, которые в дальнейшем становились очагами повторного кариеса. При таком лечении пломбы держались недолго. Вот откуда пошел синдром «советского стоматолога». Вот почему до сих пор взрослые люди боятся похода к доктору и до последнего терпят зубную боль…
Кабинет, в котором я тогда сидел, своими окнами выходил в небольшой сад. С одной стороны от него была детская стоматологическая поликлиника. Вопли бедных детишек, летом доносившиеся оттуда через открытые окна, я до сих пор вспоминаю с дрожью! А когда мне показали инструменты, которыми работали детские стоматологи, я понял: лозунг «Все лучшее — детям» в стоматологии изменен на обратный. Потому что боры были практически «лысыми»…
Н. Т.: Это ужасно.
С. С.: Совершенно верно. Но, мало того, даже этих «слабых» стальных боров в СССР выпускалось недостаточно, тех боров, которые изготавливались, по моим расчетам, хватило бы только на препарирование 1/3 секунды одного зуба в год. И нужно быть волшебником, чтобы за эти миллисекунды провести обработку! Естественно, на практике качественную помощь получало лишь мизерное количество пациентов. Знали ли о таком бедственном положении стоматологов в Минздраве СССР? Безусловно, знали — и неоднократно выходили с предложением в Совет министров о создании в Казани производства твердосплавных боров, о расширении в 3 раза производства стальных. Но нам все отклоняли, потому что требовались закупки швейцарских станков, а это сотни миллионов долларов.
Н. Т.: И что вы сделали, узнав о таком дефиците?
С. С.: Я решил, что для меня как для специалиста-инструментальщика освоить производство алмазных боров — вопрос профессиональной чести. К тому времени как раз был принят Закон о кооперации. Руки для инициативы были «развязаны», и мы начали подготовку к производству. В первую очередь надо было выбрать способ изготовления. И здесь мне повезло: я познакомился с А. Утиным, технологом оборонного завода Электронно-вычислительной техники (ЭВТ) в городе Волжском, который владел новой технологией — покрытием стального инструмента тонким слоем ультрадисперсного алмаза (УДА).
Взяв несколько стальных боров у стоматологов, мы их покрыли тонким слоем алмаза примерно в 3 микрона и вернули в стоматологическую поликлинику Волжского. И через несколько дней порадовались их ошеломленным лицам: стойкость стальных боров выросла в несколько раз, они работали как полноценные твердосплавные боры! Тогда мы заключили договор с этой поликлиникой и покрыли все их стальные боры тонким слоем алмаза.
Технический и финансовый успех воодушевил нас, и мы решили открыть собственное производство. Создали кооператив «Синтез», договорились с поликлиникой об аренде полуподвала, закупили гальваническое оборудование, подвели электричество, сделали вытяжку и через несколько месяцев начали поточное производство покрытых алмазом стальных боров. Через полгода мы получили рекордный результат — наши боры легко резали стекло и работали при этом в 10 раз дольше обычных. Такого стоматологи еще не видели!
С 1989 г. параллельно выпуску стальных боров с УДА-покрытием кооператив «Синтез» в Волжском открыл производство гальванических алмазных боров объемом более 1 млн штук в год. Это было вдвое больше, чем выпускали все государственные заводы. И качество продукции за счет некоторых технологических нововведений было выше.
Н. Т.: Что вы можете сказать о состоянии снабжения алмазными борами в то время?
С. С.: Об этом может рассказать очень интересный случай. В 1990 году мы с женой поехали отдыхать в Сочи, и я прихватил с собой два пакетика по 500 боров. В санатории у жены разболелся зуб, мы пошли к стоматологу. Помня о своей истории в Волгограде, я сразу предложил врачу для лечения наши боры. Она долго не могла поверить, что мы делаем их сами. А когда мы ушли, как потом выяснилось, стала звонить в региональное отделение «Медтехники». На следующий день в номере раздался звонок. Начальник «Медтехники» сочинского курорта В. Данов очень хотел встретиться с нами по поводу наших боров. Мы пригласили его — и через несколько часов он приехал вместе с директором сочинского магазина. Сначала он расспросил нас о производстве, а потом очень осторожно поинтересовался, а не могли бы мы продать ему некоторое количество наших боров? Тут я сообразил, что такое количество боров почему-то вызывает у него состояние шока. И я задал простой вопрос:
— А сколько алмазных боров получает курорт от государства?
— В этом году нам пока поставили 38 боров, — ответил он.
— На весь курорт? — удивился я.
— На весь!
Я взял у него номер факса, позвонил бухгалтеру, та выставила счет, магазин в Сочи его оплатил — и 1000 боров были переданы сочинскому магазину «Медтехника».
С 1990 г. мы начали получать множество заказов на алмазный инструмент. Рамки кооператива «Синтез» уже становились нам тесны: требовалось создание серьезного цеха, решение вопросов с очистными сооружениями, снабжением и так далее. Поэтому мы вышли на руководство завода ЭВТ и создали с ними большое совместное производство «СОИ-Антиспид».
Параллельно нашу технологию мы внедрили и в промышленном кооперативе «Кондиционер». Таким образом, в начале 90-х гг. в Волжском на базе нашей технологии работало уже 3 производства алмазных боров: «Синтез», «СОИ-Антиспид» и «Кондиционер». Общий объем выпуска исчислялся миллионами боров, но рынок был ненасытным, мы расширяли производство постоянно.
Н. Т.: Какой был самый лучший период деятельности фирмы?
С. С.: Период с 1990 по 1992 год был уникальным. Все достигнутые результаты были оценены по достоинству финансовыми структурами, которые увидели в деятельности фирмы коммерческие перспективы. Было открыто финансирование большой программы по созданию массового производства одноразовых боров. И одновременно начато финансирование еще 10 инновационных проектов. Но потом случился резкий перелом… 1992 год стал сложным для всей страны и для фирмы тоже — все финансовые средства были обесценены инфляцией. 10 новых инновационных проектов в этих условиях пришлось свернуть с большими потерями. В моем активе остались лишь долевое участие в трех гальванических производствах и закупленное оборудование для производства нового алмазного инструмента «МонАлиТ». Первое не имело будущего, у второго еще не было даже настоящего. И вся последующая деятельность фирмы была процессом спасения уникальной технологии «МонАлиТ» и ее постепенного развития.
Н. Т.: Сергей Иванович, расскажите, пожалуйста, о «лихих 90-х» в стоматологии: как страна отреагировала на зарубежные товары?
С. С.: С 90-х гг. начался совершенно иной период в стоматологии. На российский рынок пришли ведущие импортные производители, и состояние дефицита постепенно стало уходить в прошлое.
Если раньше стоматологи буквально стояли в очередь за нашей продукцией и мы чувствовали себя чуть ли не благодетелями, то теперь, оценив качество импортных изделий, многие стоматологи закрыли перед отечественным производителем двери. Правда, оставался еще бюджетный сектор, но там из-за инфляции постоянно не хватало денег.
Стоматологический рынок быстро разделился на два полярных сектора. В одном, элитном, предпочитали покупать дорогие импортные изделия. В другом, «народном», снабженцы искали самые дешевые товары.
Большинство российских производителей, прекрасно понимая, насколько трудно конкурировать с западными товарами в отношении качества, выбрали для себя путь простого копирования импортных образцов со снижением цен до возможного минимума.
Имея в активе в Волгоградской области три производства гальванических боров, можно было бы тоже пойти по этому же пути и продолжать выпуск относительно неплохих алмазных боров по низким ценам. Но мне уже тогда стало ясно, что большого будущего у такого варианта развития практически нет.
Во-первых, потому что на рынке появилось огромное количество почти даром продаваемых боров от конверсионных предприятий, которые, стремясь завоевать рынок, демпинговали, опираясь на свою заводскую базу. Во-вторых, затраты на производство по СНГ были не везде одинаковыми.
Кроме того, за годы выполнения диссертационной работы у меня накопилось достаточно информации о новейших разработках в этой области. Поэтому, не сворачивая на первых порах производство гальванического инструмента, мы создали в городе Конакове (Тверская область) новое производство инструмента «МонАлиТ» на базе нового коллектива — VDI Ltd.
Выбор был сделан с ориентацией на уникальную технологию, которая была разработана в последний советский период для обработки сверхпрочной керамики, броневых стекол, иллюминаторов космических кораблей и прочих самых твердых новейших материалов.
Н. Т.: В чем же суть этой инновационной технологии?
С. С.: Суть в том, что в инструменте алмаз располагался не по поверхности, как в гальваническом инструменте, а по всему объему. И не просто кое-где, как в спеченном инструменте типа Sinter, а заполнял этот объем предельно плотно — настолько, что уже невозможно было бы вставить ни одного дополнительного алмазного зерна.
Так сложилось, что экспериментальные образцы этого инструмента были изготовлены как раз к тому времени, когда вся оборонная индустрия стала стремительно разрушаться. И эта технология оказалась невостребованной. Ее ожидала участь многих других уникальных оборонных технологий, выброшенных на свалку.
Н. Т.: Почему же стоматологи СССР не работали спеченным инструментом?
С. С.: С одной стороны, у них и обычного алмазного инструмента не хватало, а уж такого экзотического тем более не могло быть в советское время.
С другой стороны, западные фирмы даже не завозили в СССР (и потом в Россию) этот тип инструмента. Цена на него колебалась от 20 до 40 долларов за одну головку — такие цены для российских стоматологов были явно нереальными.
Почему же спеченные головки стоили в среднем в 10 раз дороже, чем их гальванические аналоги? Неужели западные стоматологи покупали их, не считая денег?
Нет, как раз деньги они считали. Алмаза в таких головках было в десятки раз больше: по мере износа режущие свойства не ухудшались, и служили они так долго, что вполне окупали изначальную цену. Поэтому в Европе спеченный инструмент хотя и считался элитным, но использовался техниками в лабораториях повсеместно. Выпускали его всего несколько фирм в Германии, Бельгии и Швейцарии.
Н. Т.: Как у вас обстояли в то время дела с европейскими рынками?
С. С.: С 1995 г. наш инструмент стала закупать одна европейская фирма, которая продавала его по всему миру как собственный вплоть до 2000 г.
Однако успех на западном рынке сопровождался большими трудностями при сбыте инструмента на рынке отечественном. У всех сложилось представление, что все хорошее — импортное, поэтому оно может быть дорогим, а все отечественное — более низкого качества, поэтому должно быть дешевым.
Наши головки «МонАлиТ», которые превосходили импортные спеченные аналоги по содержанию алмаза в 3 (!) раза, стоматологи хотели покупать по цене дешевой отечественной гальваники. Если импортный бор стоил от 1 до 5 долларов, то спеченный импортный инструмент — в 10 раз дороже.
Но наш инструмент был втрое лучше и, по справедливости, должен был стоить в 20 раз дороже импортных гальванических инструментов (он так и стоит сегодня в Германии — от 20 до 70 евро!). Тем не менее, увы, отечественные стоматологи готовы были покупать его на первых порах не дороже 1 доллара.
Когда же мы объясняли стоматологам, что представляет собой наш инструмент, они сочувственно отвечали: вы опередили время — нужно было дождаться выхода на отечественный рынок импортного спеченного инструмента, а уже на его фоне, чуть снизив цену, продавать свой инструмент. Теоретически они были правы.
Н. Т.: Но что было делать с производством? Законсервировать его на 10 лет?
С. С.: Это было равносильно его разрушению и забвению технологии. И нам ничего не осталось, кроме как, опираясь на другие направления работы фирмы, постепенно осваивать отечественный рынок. При этом первые три года мы вообще продавали наш инструмент ниже себестоимости. Только для того, чтобы о нем узнали.
Кстати, те первые образцы до сих пор используются во многих лабораториях. Оказалось, что при работе по керамике большие головки служат более 10 лет!
Выпускаемый «МонАлиТ» инструмент не только имеет в основе уникальные ноу-хау — мы добились надежного качества мирового уровня во всех его параметрах.
Когда стоматологи спрашивают, насколько надежны наши инструменты, точно ли сделан хвостовик, мы отвечаем вопросом на вопрос: «А насколько надежной была космическая станция «Мир»? Была ли она хуже американских космических аппаратов?» И смысл ответа в том, что производственный участок фирмы «Рус-Атлант» расположен в Конакове, где в советские времена работал завод «Микроприбор». Именно на этом заводе делали бортовые системы для станции «Мир» и других космических аппаратов.
В начале 90-х завод остался практически без заказов, специалисты увольнялись. Сейчас многие из них работают в «Рус-Атлант». Теми же руками, которыми делались бортовые системы космических станций, сегодня производятся алмазные инструменты «МонАлиТ». Весь наш коллектив с такими же энтузиазмом и ответственностью, с какими раньше собирал космическую технику, делает лучшие в мире алмазные инструменты!
Н. Т.: Каков основной принцип фирмы «Рус-Атлант»?
С. С. Никогда не стоять на месте и вести постоянный поиск новых направлений в использовании уникальной и во многом универсальной технологии «МонАлиТ». Мы считаем, что самое главное, несмотря на всю мощь западной индустрии и ее богатый опыт, брать на вооружение новые идеи российских ученых и технологов. Наши производители могут не только конкурировать с импортными изделиями, но и во многом их превосходить! Главное — опираться на передовые технологии. И более чем 26-летний опыт деятельности нашей фирмы это полностью подтверждает.